Рыбас Святослав Юрьевич - След
Святослав Юрьевич Рыбас
След
Давным-давно мама разбудила меня: "Смотри, Виташа, белый всадник на
снежном коне скачет!" Я подбежал к окну: вчера земля лежала черная и
слякотная, а увидел я блестящий на солнце снег. Но где оно теперь,
счастливое бодрее утро?
Меня мобилизовали в девятнадцатом году деникинцы. Я еще не успел
закончить гимназии.
Мой отец Иван Григорьевич был штейгером на руднике. А дед пришел на
шахтерский промысел из Орловской губернии, сколотил артель углекопов, потом
самоучкой сделался механиком. Я его почти не запомнил. Белая борода и белые
выцветшие глаза. Однажды дед выпорол меня, трехлетнего, тонким кавказским
ремешком. За что? Я шумно играл, а он дремал после обеда...
Мой отец закончил Лисичанскую штейгерскую школу. Там, в Лисичьем
овраге, петровский дьяк Григорий Капустин открыл донецкий уголь. Я всю жизнь
тоже связан с горным делом, шахтами, с тем, что в частушке определено так:
"Шахтер рубит со свечами, носит смерть он за плечами". Отец ездил на
пролетке, у него был револьвер. С шести лет меня отдали учиться, отвезли в
дом директора частной гимназии Миронова, который держал для иногородних
детей пансион. Вместе со мной жили сыновья русских инженеров и техников. Их
отцы служили на окрестных шахтах, в большинстве принадлежавших
русско-бельгийскому акционерному обществу.
У отца на шахте произошла забастовка. Человек сто собрались возле
конторы и требовали повысить зарплату. Отец приказал остановить подъемную
машину, чтобы подземная смена не смогла подняться на-гора раньше времени. Он
ходил среди шахтеров, уговаривал разойтись. Его не трогали, потому что он
был очень горячий, в прошлом у шахтеров с ним были стычки, в которых он
показал смелость. Но шахтеры - отчаянные люди. Толпа направилась к
металлургическому заводу, увлекая и отца. Навстречу ей выехали конные
англичане, вооруженные железными прутьями с железными шарами на концах. Они
рассеяли шахтеров и гнались за ними по степи. Поймали, заперли в сарае
человек тридцать. В схватке были раненые. Отец стрелял в англичанина,
который замахнулся на него, и, кажется, контузил. Потом к нам приезжал
уездный исправник, и они вдвоем с отцом ругали бесстыжих Джеков и их консула
в Бердянске, пославшего жалобу на избитых шахтеров.
Однажды директор гимназии вызвал меня и сказал, что мне надо ехать
домой, но не сказал зачем. На вокзале я купил чугунную статуэтку Ермака в
кольчуге и шлеме. В подарок отцу. Но отец уже лежал на столе в гробу.
Сколько раз после смерти отца снег укрывал землю и сколько людей
приняла земля? А я все живу, хожу в институт, читаю студентам свой курс. Я
доктор технических наук, профессор, еще работаю консультантом на кафедре. Я
живое ископаемое.
Примерно неделю назад кто-то позвонил к нам в дверь. На пороге стояла
полная молодая женщина и быстро-быстро объясняла, что она наша соседка с
девятого этажа, что забыла кошелек и ей срочно нужно десять рублей. Вышла
моя внучка Люба, и женщина обратилась к ней: "Оля, дай десятку, после обеда
верну". Я сказал, что это не Оля, а Люба. Тогда женщина поправилась. Мы с
внучкой смотрели друг на друга, понимали, что нас хотят обмануть. Но Люба
все-таки дала деньги. Когда женщина ушла, я предположил, что она больше не
придет. Ко мне вернулась способность логически рассуждать: ведь странно,
что, забыв дома кошелек, человек не идет за ним домой? Люба согласилась со
мной. Однако легче было отдать десятку, чем испытывать неловкость из-за
своей подозрительности. Вот какое я иск