Рыбас Святослав Юрьевич - На Колесах
Святослав Юрьевич Рыбас
На колесах
В повести "На колесах" рассказывается об авторемонтниках, герой ее -
молодой директор автоцентра Никифоров, чей образ дал автору возможность
показать современного руководителя
I
Утром в автоцентр приехала санитарный врач Полетаева и закрыла
столовую. Главный инженер Журков, морщась от радикулитной боли, улыбался
молодой женщине почти час, но не уговорив, пошел к Никифорову.
- Все-таки закрыла? - спросил Никифоров.
- Да ну ее! Терпеть не могу дамочек-чиновниц!
Журков подошел к окну, поглядел вниз. Подъезд к воротам автоцентра был
забит разноцветными "Жигулями". Дальше, за асфальтовым аппендиксом подъезда,
тянулось поле, перерезанное безымянной речушкой с низкими ветлами на берегу.
- Заяц! - воскликнул Журков. - Ух, как чешет...
- Где? - вскочил Никифоров. Путь к окну преграждал столик с селектором,
надо было идти с другой стороны вокруг длинного стола для совещаний, и
Никифоров побежал.
Серый толстый заяц скакал и летел по зеленому полю к темной стене
перелеска. С высоты третьего этажа было видно, что он вырывается из тупика
между московским шоссе и песчаным холмом. Никифоров провожал зайца взглядом,
медленно двигался вдоль широкого окна, пока чудо не исчезло.
- С чего ты взял, что это заяц? - задумчиво спросил он.
Он как будто увидел пятилетнего мальчика Сашу Никифорова, сидевшего на
корточках с пустой кружкой в руках перед маленьким лобастым Рексом. Рука с
эмалированной кружкой поднялась и ударила щенка по голове. Рекс взвизгнул,
отпрянул. "Я хотел тебя проверить, - сказал мальчик. - Ты должен меня
любить. Ведь папа побил меня, когда я обидел бабушку, а я его все равно
люблю". Эти рассуждения казались мальчику убедительными, но по прошествии
стольких лет все же было стыдно, так стыдно, что тридцатитрехлетний директор
автоцентра Александр Константинович Никифоров смутился.
- Я не видел никакого зайца, - продолжил он, внезапно озаряясь
ироническим лукавством. - Ты меня разыграл, Вячеслав Петрович. Видно,
врачиха заморочила тебе голову, эти брюнетки с серыми глазами способны
гипнотизировать.
- Преспокойно закрыла столовую, а вы мучайтесь голодные, - недоуменно
сказал Журков. - Тоска берет, как начинаешь с ними говорить! Разведенная
бездетная баба с властью заранее готова угробить любого мужика.
- Напрасно ты так. Лучше бы ее до города подвез, что ей пешком топать?
- Пусть потопает, - непримиримо вымолвил Журков.
- Тогда я сам подвезу. А то что получается? Она права: холодильники
ведь не работают, а на улице жара. Не хватает нам отравиться... Я бы на ее
месте тоже закрыл.
Журков выпятил нижнюю резко очерченную губу. Его продолговатое лицо с
высоким лбом стало хмурым. Это был его обычный образ, настораживающий людей
при первой встрече, внушающий мысль о мрачной, упорной натуре. На внешности
Журкова грубо отпечатались годы физического напряжения, отпечатались не
меньше, чем на его руках - больших, промасленных даже сейчас руках бывшего
слесаря автобусного парка, простудившего спину от частого лежания на снегу
под ржавыми автобусными днищами (от налипшего мокрого снега обрывалась
электропроводка), выдержавшего шесть лет заочной борьбы за высшее
образование и пришедшего к Никифорову мастером участка техобслуживания.
Тогда в центре "АвтоВАЗтехобслуживания" работало лишь два подъемника, но
случайные клиенты, привыкшие к очереди у московских автостанций, смирившиеся
с хамством приемщиков, согласные переплачивать трояки и пятерки за одно
обещание слесаря посм